ЧАСТЬ 2

“ХОЖДЕНИЕ В ШТРАФНИКИ”. ПАРИЖСКИЙ ТРИБУНАЛ.
О МОИХ ДУШЕВНЫХ ДРУЗЬЯХ - ЕДИНОМЫСЛАХ.


Константин Паустовский и нанавистные ему “визгуны...”

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ

Мне неслыханно повезло после войны. Константин Георгиевич Паустовский, просматривая на Всесоюзном совещании молодых писателей 1947 года рукописи и первые книги прозаиков-фронтовиков, задержал взгляд на моей измочаленной военной цензурой книжке о войне в Заполярье и зачислил меня в свой семинар. Власть боялась пишущих фронтовиков, и на нас набросилась целая когорта казенных увещевателей — от Фадеева и Шолохова до косноязычных комсомольских вождей, — которые пытались втемяшить в наши головы понятия партийности, т. е. послушания, и внутренней цензуры... Резким контрастом прозвучал тогда тихий, взмывающий иногда фальцетом голос нашего учителя. Константин Георгиевич требовал от нас никогда не расставаться с чувством внутренней свободы. Он видел, куда идет расстрельное государство, восславившее “первых среди равных”, от волнения у него начался приступ астмы: “Сам воздух... воздух литературы... внутренняя свобода... Без этого нет литературы. Если нет независимости от...” — Он махнул рукой куда-то вниз, видно, в сторону зала, где клокотали и били себя в грудь увещеватели.

Он стал в те дни моим светом в окошке, моим нравственным наставником, резкий на язык благородный Константин Георгиевич, и когда спустя два года погром в литературе достиг вдруг высочайшего накала, я кинулся к нему. Паустовский еще не видел свежей газеты, бросил взгляд на гигантского размера статью “Об одной антипатриотической группе театральных критиков”. Произнес сквозь зубы: “Какая богатая лексика!”. Прочтя до конца, снова вернулся к ее крутой большевистской лексике, повторяя с яростными и брезгливыми нотками в голосе: “...выпячивают отрицательные явления”... “смакуют недостатки”... “огульно охаивают”... “стараются принизить”... “скомпрометировать”... “смыкаясь в своих взглядах с враждебными”... “раздувают, обобщают”... “допускают грубые выпады”... — И нервно отшвырнул газету: — “Босяки! Бездарны даже в брани! Никаких аргументов. Один поросячий визг. ВИЗГУНЫ!”

Я вспомнил и Константина Паустовского, и давний горестный погромный день, когда сразу после публикации в “Новом русском слове” (11 августа 1995 г.) моей рецензии на книгу израильской журналистки Инны Стессель раздался телефонный звонок и хриплый голос в трубке вскричал с уличающими интонациями: “Выхватываешь отрицательные явления?! Огульно охаиваешь?! Принижаешь Израиль?!”

Я ответил, что вовсе не выхватываю негативные явления. Если так можно выразиться, я “выхватил” талантливую книгу израильской журналистки, болеющей за судьбу своей страны.

“Поговори еще! — угрожающе взревела трубка. — “Больное общество!”, “Крах идеи!” Эт-то про что такое? Про сионизм?! Заткнись, фраерок, а не то заткнем пасть!”

Я положил трубку. Не тут-то было. Звонят. Мерцающий стариковский голос. Совсем другой аноним, а лексика та же. Уголовная. Угрозы “посчитаться”. “Умыть рыло”. Невольно вспомнились недавние статьи канадских газет о наплыве российских уголовников в Канаду. Усмехнулся: “Здравствуйте, господа-товарищи!”

И вот что удивительно, кто именно немедленно, первыми, грудью вперед бросился выгораживать израильских чиновников: криминальные элементы, объехавшие Израиль стороной. “Что за комиссия, создатель?”

По счастью, здесь не Россия-матушка. В печати им, героям задворок, не разгуляться...
 
 

НЕ ТУТ-ТО БЫЛО...

Свежие газеты проталкивают нам в “почтовую щель” двери, прикрытую железной крышечкой, с грохотом и звоном. С грохотом и, как всегда, на неделю позже заявилось и “Новое русское слово” от 22 сентября. В нем “Ответ г-ну Свирскому” И. Смоткина. Гляжу и своим глазам не верю. “Выхватив несколько отрицательных явлений”... “раздувает, обобщает”... “пригвождает к позорному столбу”... “допускает грубые выпады”... И — никаких доказательств. Лишь расхожие стереотипы советского агитпропа, “шашлык из тухлятины”, как говаривали старые писатели.

Спасибо, господин патриот! Не раз слыхивал, что тот, кто критикует недостатки этой страны, тот враг Израиля.

Я уже был врагом народа. Я стал им в 1965 году, когда рассказал на общем собрании московских писателей, как во время альпинистского похода в Осетии меня не пригласили на свадьбу как грузина, в Грузии избили как армянина, прибалты в поезде сторонились как русского, а в Москве не утвердили членом редколлегии литературного журнала как еврея.

Вся история “дружбы народов” СССР была представлена мною, как на ладони... Задумайся над этим высокое руководство СССР, почтившее тогда нас своим появлением, может быть, не горел бы сейчас Кавказ кровавым огнем... Однако мне авторитетно объяснили, что я не выражаю мнение народа. Что я не друг, а враг советской державы. А выражают это мнение руководители Союза писателей, которых я назвал на том же собрании антисемитствующей “черной десяткой”.

И вот рухнула держава. Так кто же был ее лютым ворогом? Те, кто говорил о ее пороках, или те, кто и слышать о них не желал? Вся эта приснопамятная троица Егорычев—Пельше—Андропов, которая кричала, что я “клевещу” и “подтасовываю”, а затем изъяла из библиотек страны все мои книги и, чтоб никому не повадно было повторять подобное, вытолкала меня из Союза?

И вот опять... “не выражаю”, “выхватываю”, “путаю...”

Но даже все это лишь свежий ветерок по сравнению с тем, что повеяло вдруг на меня издалека. Пришла израильская газета, где я прочитал о себе следующее: “Свирский — ренегат, отрекшийся вначале в Советском Союзе от своего еврейства, а затем в Израиле...”

Тут я хлопнул себя по лбу. Каждый, кто пусть даже не читал, а только листал мой документальный роман “Заложники”, знает, за что Григория Свирского исключили в свое время из Союза писателей СССР, а затем вытолкали из страны социализма. Каждый, кто хотя бы просматривал роман “Прорыв”, помнит, что, оказавшись в Израиле, Свирский был главным свидетелем обвинения на парижском процессе 1973 года против советского посольства во Франции, публиковавшего перед войной Судного дня антисемитские материалы. Что он помог выиграть этот процесс, отбросив, как грязную тряпку, провокацию брежневского агитпропа против Израиля.

И все это я хлопотал, оказывается, “отказавшись — еще в СССР — от своего еврейства?!”.

Разгадка оказалась предельно простой: мои яростные обличители не читали ни одной моей книги, даже не листали их. Длинные уши НЕЧИТАТЕЛЯ были видны даже через океан. Странно, но именно они и лютуют на всех континентах... Порой мне хочется по-доброму помочь им. Не терпится вам облаять, показать себя людям, да полистайте сами книги. Не достанете трилогию “Ветка Палестины”, нет денег — войду в положение, вышлю. Бесплатно.

“НЕ НУЖНА НАМ ТВОЯ ПРАВДА!”

В своем замечательном опубликованном посмертно “Дневнике” Корней Иванович Чуковский в заключительной главке “Год 1969” описывает методы многолетнего обкрадывания, одурачивания советского человека, который подвергается “специальной обработке”. Это последние записи в больнице, перед лицом смерти: “...начальство при помощи радио, теле и газет распространяет среди миллионов разухабистые гнусные песни — дабы население не знало ни Ахматовой, ни Блока, ни Мандельштама, — записывает Корней Чуковский. — И массажистки, и сестры в разговоре со мной цитируют самые вульгарные песни, и никто не знает Пушкина, Баратынского, Жуковского, Фета — никто”.

“Вся полуинтеллигентная Русь” и даже встретившаяся ему здесь, в больничных палатах, замечательная деятельная сибирячка с живым скептическим умом (“Разговаривать с которой одно удовольствие”, — добавляет Корней Иванович не без горечи), “даже она не предполагает, что в России были... Гумилев, Замятин, Сомов, Борис Григорьев, в ее жизни пастернаковское “Рождество” не было событием, она не подозревала, что “Мастер и Маргарита” и “Театральный роман” — наша национальная гордость... Когда-то Щедрин и Козьма Прутков смеялись над проектом о введении в России единомыслия — теперь этот проект осуществлен, у всех одинаковый казенный метод мышления, яркие индивидуальности стали величайшей редкостью...”

“Специальной обработке” подверглось, как известно, несколько поколений, в результате многие из нас и не подозревают, что они мыслят стереотипами, пишут, гневаются чужими заемными словами.

Чтобы вылечить любое заболевание, его, прежде всего, надо исследовать, понять. Попытаемся постичь, что движет нашими читателями? Какие чувства? Почему они столь злобно набрасываются на книги, которые не листали, на газетные статьи писателей и журналистов, не отвечающие их убогим представлениям о предмете? К примеру, чтобы уничтожить “зловредного” журналиста Кашницкого, изгнать его во что бы то ни стало и изо всех газет, и из страны некий Моше Шнайдер обошел множество редакторов и издателей, пусть даже русского языка не ведающих. Зачитывал всем свое послание на иврите. Его “уличительные” статьи и отклики — хорошо знакомая нам по газете “Правда” большевистская лексика в полном цвету. И, как водилось там, доказательств никаких. Одновременно с этим несколько анонимов грозят по телефону расправиться с детьми Кашницкого, а старшего сына и в самом деле протянули бревном по спине...

Увы, никто за талантливого журналиста не вступился, и он, в страхе за детей, покинул страну...

Запоздалая идея создания в XX столетии “этнически чистого государства” для слабых голов, как змеиный яд. Комплексующих патриотов объединяет одно родовое качество: национальное высокомерие, нетерпимость, тупость.

Как ни отвратительны угрозы “отравленных” государственным национализмом авторов, это, как мы знаем, — цветочки. Ягодки же — моря крови, мы видим их на экранах наших телевизоров почти ежедневно. Столица Чечни Грозный, напоминающий Сталинград второй мировой, “расовые чистки” в Боснии, племенной геноцид в Руанде. Убийства в Албании... Национализм — всегда за чужой счет.

Но национализм — отнюдь не единственная причина рассматриваемого явления. Даль недвусмысленно высказался и о совсем другой причине, к идеологии никакого отношения не имеющей: “Много амбиции, мало амуниции”.

Это и хитренькое желание поддакнуть власть предержащим. Осадить плюющего против ветра. Тут-то и читать ничего не требуется. Начальство заметит верного человека. И, конечно же, как не досадить конкуренту, особенно если он удачливее тебя и, не дай Бог, талантлив...

Как-то я выступал в Торонто по телевидению и в одной из передач рассказал, в частности, о давнем заседании в Цюрихе Брюссельского сионистского Конгресса, родоначальника многих слез российского еврейства. Именно этот Конгресс 1976 года, названный российскими зеками-сионистами “цюрихским сговором”, записал в своем постановлении: “Везти русских евреев в Израиль, хотят они этого или не хотят”. Я еще не успел покинуть телестудию, как тут же был отправлен донос в компанию “Роджерс” на кинорежиссера Валерия Токмакова, посмевшего пригласить Григория Свирского. “Общественность никогда не забудет обвинений против Израиля”, — донесли в гневном документе патриоты из конкурирующей с Токмаковым фирмы...

И это, заметим, при том, что разгром римского ХИАСа в октябре 1989 года — давно совершившийся факт. У русских евреев, у которых нет родственников на Западе, отнята одна из капитальнейших свобод человека — свобода выбора: путь во все другие страны, кроме Израиля, для них закрыт, — как и было замыслено мудрецами на брюссельском Конгрессе 1976 года. Никто этого не отрицает. Но публично говорить об этом? Выносить сор из избы? “Не нужна нам твоя правда!”

Все это так, тем не менее вряд ли к числу таких правдолюбов можно отнести, скажем, всех безответных российских работяг, “простых людей”, которые удивляли нас своим слепым простодушием и покорностью, печатая в советских газетах отклики с мест, неизменно начинавшиеся со слов: “Я Пастернака не читал, но...”, “Я Солженицына не читал, однако русский народ не потерпит...” и т.д. и т.п.

Выведем за скобки полухитрованов, вроде незабвенного Клима Петровича Коломейцева, блистательно изображенного Галичем. Сейчас меня интересуют те из “простых людей”, кто свято верил, что так и надо. Что они творят благородное патриотическое дело.

Теперь уже ясно, что это и есть самая тяжелая форма болезни, о которой писал Корней Чуковский и сущность которой одной фразой определил философ и публицист Лен Карпинский, бывший главный редактор “Московских новостей”. Его предсмертная статья называется “В плену у самодурства”. Она начинается так: “У сторонников ракетно-бомбового решения чеченской головоломки на все один резон: государство (“интересы государства”, “воля государства”, “защита государства”...).

Но вопреки стойкому предрассудку россиян, будто совокупное начальство и есть отечество (выделено мною. — Г. С. государство отнюдь не тождественно обществу...” (“Московские новости”, 1—15 января 1995).

В одной этой мудрой, глубокой, на мой взгляд, всеобъемлющей фразе, и даже не во всей фразе, а в ее придаточном предложении — точный диагноз втемяшенного советской властью идиотского предрассудка, с которым живут в свободном мире многие бывшие советские люди.

Потому, в частности, любая критика в адрес того или иного израильского бюрократа или даже законов, доставшихся стране по наследству от Оттоманской империи, не говоря уж об известных именах, вызывает мгновенный и бездумный отпор: “Он ругает Израиль! Он позволяет себе...” и пр.

Мы живем с советским мусором в голове, чувствуя себя при этом очень комфортно. Порой едва ли не борцами за справедливость...

Я не намерен вступать в полемику ни с дальними, ни с близкими активными “патриотами”, пытающимися воссоздать в своих странах атмосферу духовного насилия. Их злоба — признак слабости, закомплексованности, нравственного и интеллектуального бессилия. Что гневаться на людей, и без того сжигаемых собственной агрессивностью. Я взялся за перо совсем с иной целью: на конкретных примерах показать, что в нашем интеллигентном русско-еврейском обществе реанимируются давно ушедшие, исторические, казалось бы, методы заушательства, лживого политического доноса, организованной травли...

Как видим, гениальным человеком был мой учитель Константин Георгиевич Паустовский, одним словом сумевший охарактеризовать огромный пласт “высоких” политических игр, психологии низости, человеческой амбициозности, хитрованства, доверчивой глупости, фанфаронства: ВИЗГУНЫ.

Нью-Йорк, “Новое русское слово”, 27.10.1995 г.




Вся книга Григория Свирского ШТРАФНИКИ в отдельном окне

Hosted by uCoz